Нападающий «Авангарда» Николай Лемтюгов не смог закончить матч из-за разрыва селезенки, оказался в реанимации и несколько дней боролся за свою жизнь.

Я ВЕРНУСЬ В ХОККЕЙ

Я говорю с Николаем по скайпу и вижу перед собой очень худого человека.

— Я весил примерно 101,5 килограммов, а вышел из больницы, потеряв больше 20!

— Как вы сейчас?

— Чувствую себя хорошо, много гуляю. Пока никаких физических нагрузок нельзя — после выписки прошла неделя. Главное, что я ощущаю себя обычным, здоровым человеком, который, правда, лишен возможности работать по профессии.

— Много лекарств приходится пить?

— Все, что можно, я уже съел. Теперь наоборот надо организм очистить от всех этих антибиотиков. Нужно восстанавливать привычное питание, больше двигаться.

— Ответьте на главный вопрос — вы вернетесь в хоккей?

— Да, вернусь. Если честно, то я планирую уже в этом сезоне выйти на лед. Постараюсь, сделаю все для этого. Хорошо, что будет олимпийская пауза, когда будет возможность хорошо подготовиться. После нее у нас запланировано два матча с «Металлургом» и «Трактором». Верю, что к этому времени со мной все будет в порядке.

— Вы бы не торопились так, Николай.

— Да я не тороплюсь. На самом деле, я сразу спросил врачей про противопоказания. Никто мне не говорил, что я не вернусь в спорт. Вопросы только во времени восстановления. Сейчас я еду в Германию. Мне даже самому интересно, что же там есть такого, чего нет у нас. Все хвалят период реабилитации именно в этой стране. Посмотрим, как пойдет.

— Надеюсь, вы на коньки еще не вставали.

— Планирую просто покататься. У меня же пятилетний сын начал ходить в хоккейную секцию, может быть, как-нибудь выйду с ним на площадку. Просто, чтобы постоять на льду.

— Сыну-то объяснили, что с вами было?

— Да, шрам показывал. Говорю, вот надо внимательно относиться к своему телу, чтобы избежать таких травм. Надо соблюдать режим, вовремя ложиться спать, правильно есть. Младшему десять месяцев, вряд ли он что-то понял. Только поначалу не узнал, когда я вернулся.

— Но ведь ваше повреждение никак с режимом не связано.

— Напрямую нет. Но тут как бывает. Знаете, перед тем злополучным матчем у меня было не самое лучшее настроение, нервное. Я не мог забить, у команды игра не шла. Нервничал много. Конечно, травма не из-за этого, но общее состояние было не самое хорошее.

ВРАЧ ВСТАЛ ПЕРЕДО МНОЙ И СКАЗАЛ, ЧТО НЕ ВЫПУСТИТ НА ЛЕД

— Я смотрел момент с вашей травмой и так ничего и не понял. Единоборство, вы поехали на скамейку, согнувшись. А затем пошли новости.

— Вы знаете, почему я так долго времени провел в больнице, оказался в коме?

— Селезенка?

— Это основная причина. Но самое плохое то, что в моем организме собралось слишком много крови. Я же после того, как получил повреждение, еще две смены провел.

— О боже.

— Удар я почувствовал, стало больно. Но я к боли на льду отношусь лояльно, при малейших проблемах не ухожу. Правда, я так и не понял, что со мной. Подошел доктор, сделал нехитрые тесты на перелом ребра. Стало понятно, что с ребрами все в порядке. Я пошел на лед, играю, но чувствую боль со спины. Потрогал еще, вроде ничего. Думаю, ну ладно, просто ушиб какой-то. В перерыве доктор еще раз осмотрел. Видимых повреждений нет. Я уже готов был на третий период идти.

— Ох.

— Но доктор встал передо мной и сказал, что никуда меня не отпустит. А потом уже началось. Я снял форму — боль была такой, что я упал и не мог подняться. Тут уж стало ясно, как все серьезно.

— Разрыв селезенки — это очень плохо. Но мы ждали новостей об операции, а потом вас ввели в кому. И стало по-настоящему страшно.

— Это все из-за скопившейся крови после разрыва. У меня много бумаг из больницы, где четко описан диагноз, но нет смысла перечислять все, что написано. Доктор сказал, что когда меня разрезали, то селезенка была в клочья, я потерял больше двух литров крови, и из-за этого все затянулось.

— Сейчас вы уже спокойно можете говорить.

— А тогда было страшно. Там был момент, когда мне врач пытался надеть маску для дыхания, а я отказывался, боялся. Спрашивал: «Доктор, а я точно проснусь?». Он мне говорил, чтобы я не переживал.

— Врачи вообще хорошо сработали?

— Очень хорошо. Например, до операции меня не повезли по всем кабинетам на анализы, все сделали достаточно быстро, ведь каждая минута была на счету. Операция прошла удачно — спасибо доктору Сергею Веревкину, который сделал все правильно, и я вернулся к обычной жизни. Но вообще хорошо, что выжил.

— Даже так?

— Все было очень плохо.

В БОЛЬНИЦЕ Я УПАЛ И НЕ МОГ ВСТАТЬ

— Время в больнице — самое тяжелое.

— Операция шла примерно четыре часа — уже это говорит о том, что все было не так просто. Я первые три дня после операции совсем не помню. Жена что-то рассказывала, но для меня это все было как в тумане. Говорила, что я жаловался на сильную боль. Затем меня уже хотели переводить в палату, но состояние ухудшилось.

— Вот он самый тревожный момент. Тогда и пошли самые страшные новости.

— Тринадцатого октября меня ввели в искусственную кому — я десять дней проспал. Сны я вам скажу… Это что-то.

— Игорь Григоренко рассказывал, что после страшной аварии, в которую он попал в молодости, видел сериал «Бригада» и себя в нем.

— Сериала не было, но было много всего. Хорошие сны были, плохие. То казалось, что я в каком-то подвале лежу, привязанный в ящике. Кошмар какой-то. Отвязаться не могу. Но из хорошего — постоянно видел жену, детей во сне. Ой, даже вспоминать трудно.

— Не надо.

— На десятый день меня отключили от аппарата искусственного дыхания, анализы улучшились, и врачи решили попробовать. Никаких проблем не было. Я уже начал выкарабкиваться. Но период очень непростой. Были и страшные моменты.

— Какие?

— Например, я не мог говорить. Скорее жевал. Никто меня понять не мог. Первым делом попросил свою жену Лену, чтобы она привезла мне книгу про селезенку. Мне купили книгу про весь организм, и я тщательно изучал, что за орган потерял. Времени у меня было много, и я изучал анатомию.

— Тяжело такому здоровому мужику так долго лежать?

— Очень. Я все время хотел быстрее начать ходить, но вы же понимаете, как ослаб организм. Сначала меня просто сажали на стул, и я ногами перебирал мячи для физиотерапии. Но все же происходит постепенно, а мне не терпелось быстрей встать на ноги. Однажды едва не пострадал.

— Что случилось?

— Решил встать сам, но сил не было, и я свалился на пол. Пытался ухватиться за кровать, но она от меня все время куда-то отъезжала. Была глубокая ночь, медсестры быстро среагировали. Прибежали, кричат: «Лемтюгов, что ты делаешь?». «Да я за “уткой” потянулся», — говорю. Представляете картину: стою, худой, за кровать держусь.

— Так себе картина.

— С этим судном вообще натерпелся. Даже деньги предлагал медсестрам, чтобы они разрешили мне нормально в туалет сходить, тем более, он недалеко. Но они ни в какую. Говорили, ты с ума сошел что ли, еле двигаешься. Ну что поделать. Режим такой.

НА ПЛОЩАДКЕ ВСЕ РАВНО БУДУ ДРАТЬСЯ

— Видели фотографии очереди из людей, которые пошли сдавать кровь для вас?

— И меня это очень расторгало. Я вообще к болельщикам в Омске всегда относился с уважением. В этом городе любят хоккей, да, иногда спрашивают за игру, но имеют на это полное право, так как платят довольно приличные деньги за билеты и им небезразличен клуб. Но, конечно, то, как люди отозвались на мою беду, поразило.

— Были те, чья реакция вас неприятна удивила?

— Были, но я все это оставил в прошлом. Меня этот случай очень сильно изменил. Я вышел из больницы совсем другим человеком. Большой поклон всем, кто переживал за меня, особенно моей семье, жене Елене, которая всегда была рядом. Я понял, что по-настоящему ценно в этой жизни. За это время я получил много звонков, сообщений с хорошими словами.

— Самое неожиданное?

— Да много было сообщений от людей, с которыми я редко общался. Из совсем удивительного — со мной связался главный тренер «Динамо» Владимир Воробьев. Искренне интересовался моим здоровьем, спрашивал, чем помочь.

— Насчет Владимира Воробьева я никогда не сомневался. Есть десятки примеров.

— Я очень много открыл для себя. Как меня разрезали на операционной, так и я увидел, как действительно ко мне относятся люди.

— Раньше в карьере ничего тяжелого не было?

— Обычные хоккейные травмы, ничего такого. Но надо было пройти и через такое.

— Как думаете, страха не будет на льду?

— Уверен, что ничего не будет. Я очень хочу вернуться в хоккей, помочь «Авангарду» в плей-офф, принести максимум пользы. Понимаю, что где-то подвел команду.

— Вы эти мысли из головы выбросите.

— Не в том смысле, что я нарушил дисциплину, но все равно чувство вины есть. У меня новый контракт, я обязан приносить пользу на льду, а угодил в больницу и выбыл на долгое время.

— Николай, я все же надеюсь, что вы подобные мысли из головы выбросите. Лучше скажите, вы будете продолжать драться на льду? Это помимо голов и передач, которые от вас требуют?

— Дались вам эти драки. Но скажу, что все равно не буду прятаться от этого. У меня же все бои эмоциональные, связанные с конкретным моментом на площадке. Нет такого, чтобы я там кого-то на бой вызывал. Но иногда случается. Так вот, вряд ли тяжелая травма меня изменит. Не беспокойтесь.

Читайте также: