Вторая часть интервью с великим волейбольным специалистом.

— Если ввести вашу фамилию в Youtube, то вылезет несколько документальных фильмов, кое-какие игры — там от нескольких сот до нескольких тысяч просмотров. А есть нарезка ваших ядерных тайм-аутов — и там уже почти 200 тысяч просмотров. Вас хоть немного беспокоит, что люди видят в Николае Карполе абсолютного диктатора?

— Не мне определять, кто я такой. Пусть это делают девочки, с которыми мы работали. Важно только это.

— Несмотря на вашу резкость в перерывах, Екатерина Гамова и Татьяна Грачева отмечали, что вы ни разу не переходили на мат. Как удавалось не переступать эту черту?

— Об этом сказал еще великий Данте: «Несмотря на великую любовь к Беатриче, он никогда не посмел чувствам взять верх над разумом».

— То есть ваше поведение было не импровизацией и эмоциями, а продуманной моделью?

— Всегда!

— Вы это выработали в себе?

— Я думаю, тут больше врожденного. Хотя родители и школа дали мне очень много в плане воспитания.

— На Артамонову, Соколову и некоторых других девушек вы вообще не повышали голос. Почему?

— У всех разные характеры. Взять Логинову — лучшую пасующую, которая была у меня. Один раз накричал на нее, так она закрылась, замкнулась, ушла в себя. Все, больше не повышал на нее голос никогда. Это же делается не с целью оскорбить, а для того, чтобы привести к состоянию, в котором находится вся команда. Кто-то склонен к напряженности, кто-то нет. Одним биополе нужно понизить, другим поднять. Только тогда они будут доступны для общения друг с другом.

— Девушки говорили, что на площадке и вне ее вы — два разных человека. Как происходит эта перестройка?

— На площадке я поддерживал средний эмоциональный уровень. Того требует моя профессия. И у меня такой метод. Но я никогда не позволял своим эмоциям брать верх над разумом, не контролировать себя. Все было искусственно — это игра. Как у актера на сцене.

— У вас хорошо получалось.

— Не мне судить (смеется).

— В жизни вы вообще не импульсивный? Что может вывести вас из себя?

— Только очень близкие люди. И в семье я могу уже по-настоящему повысить голос.

ЖЕНСКИХ СЛЕЗ ОБИДЫ Я НЕ ПОМНЮ

— В вашей карьере было много невероятных побед. Правильно понимаю, что самая ценная — над Перу в финале Олимпийских игр-1988? Когда ваша команда проигрывала 0:2 по партиям и 6:12 в третьем сете (в то время играли по старым правилам — до 15 очков. — Прим. «СЭ»).

— Может быть. Но тогда наша команда была подготовлена лучше, чем когда-либо.

— В чем это проявлялось?

— Почти во всем. Хотите пример? Валентина Огиенко, допустим, соревновалась с нашим вторым тренером Михаилом Омельченко. Поднимали штангу. 55 кг. Омельченко толкнул 18 раз. После него подошла Огиенко. 25.

В Сеуле мы играли после чемпионата мира, на котором заняли шестое место. Тогда доминировали китаянки. Мы годами не могли их обыграть!

— А в Корее в полуфинале сделали это, взяв одну из партий… под ноль.

— 15:0, 15:2, 15:7. Это был показатель. И мы настолько выхлестнулись, что на финал нас еле хватило. Пришлось психологически влиять на команду. Но были и другие напряженные игры, поэтому выделять один-единственный матч я бы не хотел.

— О чем нужно говорить во время тайм-аутов в безнадежных матчах?

— Нужно любым способом вернуть девушкам уверенность в своих силах. И вытащить наружу их внутреннюю силу. Вот в Сеуле посадил Иру Смирнову и говорю спокойным тоном: «Ирочка, вот вернемся мы домой, что скажем твоей бабушке»? А бабушка у нее была ярой болельщицей. У Иры пошла слеза. «Я готова».

— Задели за живое.

— Точно. Так же и с другими. Но для этого нужно хорошо знать каждого. И важно, чтобы был командный дух.

— Что чувствовали, когда у девушек после ваших слов выступали слезы?

— Кому-то это было нужно для игры.

— А если слезы обиды?

— Таких я не помню.

КОНФЛИКТЫ НЕ ПРОХОДЯТ БЕССЛЕДНО, ЧТО БЫ МЫ О НИХ НЕ ГОВОРИЛИ В ПРЕССЕ

— Великий советский и российский тренер по гимнастике Леонид Аркаев говорил, что если в спорте начинается демократия — это все, конец. Согласны?

— Не совсем. Но я согласен с большинством его методов работы. Прежде всего — методом работы на опережение. Мои молодые спортсменки всегда играли не со сверстниками, а со старшими группами — это я у него подсмотрел.

Что касается демократии, то тут надо разобраться. Что должно быть? Тоталитаризм?

— Близко к тому.

— Должна быть демократия, которая достигается методом убеждения. А вот дисциплина должна быть действительно строгой. Но добиваться ее нужно методами демократии.

— Заставить во что-то верить нельзя?

— Сейчас стало модным введение штрафов. Я против этого! Нужно убедить человека, что так делать нельзя. А не можешь — выгоняй. Штрафы тут не помогут.

— Вы многих выгнали?

— Никого.

— Тот же Аркаев говорил, что ему было наплевать, что некоторые ученики его не просто боятся, а ненавидят.

— Он не такой. Если и сказал в интервью, то просто так. Я хорошо его знаю, он хороший человек. Могу вам сказать, что все тренеры пропускают все конфликты через себя и бесследно они не проходят. Вне зависимости от того, что говорится прессе.

Аркаева, кстати, недавно вспоминали. Ко мне приходил тренер Давида Белявского — Петр Китайский. Он со мной много работал как тренер по ОФП, я привлекал его. Тут же забавная история. Он был с нами на Олимпиаде, и, когда мы ее выиграли, ему, тренеру по гимнастике, присвоили звание заслуженного тренера РСФСР… по волейболу.

АЛЬФОНСЫ

— Татьяна Грачева рассказывала, что вы раньше гоняли альфонсов. Сейчас другое время?

— Сейчас нужно следить за этим еще внимательнее! Ведь хорошие спортсменки являются товаром. И эти альфонсы как раз стараются его продать. Задачи таких — выпить из девушки все соки здесь и сейчас.

— Как вы определяли, альфонс это или нормальный парень?

— Разговаривал с девушками. Ну и понятно же, когда взрослый парень забивает голову 18-летней. Характерная черта — многие из них не работают. Поэтому я старался воспитывать, объяснять. Бывало обижались. Но как тут по-другому?

БАЗОВЫЕ КОМАНДЫ — ЭТО НОРМАЛЬНО. ЕСЛИ НЕ БРАТЬ В НИХ ГОТОВЫХ ВОСПИТАННИКОВ ДРУГИХ КЛУБОВ

— В гандболе есть «Чеховские медведи», в баскетболе — ЦСКА, в 90-е была «Уралочка». Все эти команды настолько доминировали или доминируют в чемпионате, что еще до его начала понятно, кто победит. Это же плохо?

— Если это не идет во вред развитию вида спорта — почему нет? Если я брал детей и растил их, разве это плохо? Кириллову и Тищенко я взял в 14 лет, Смирнову в 15. А вот если бы я просто брал готовых воспитанниц из других регионов и разрушал их команды — это было бы неправильно.

Сегодня все по-другому. Дал деньги — и забирай куда хочешь. А тогда были базовые клубы — и на этом многое держалось. Это не только у нас. Была постоянная команда у Кубы, были у Японии.

— Но для национального чемпионата — это минус. Нужна конкуренция. Ведь чем интересна НХЛ — любая команда может обыграть другую.

— В НХЛ покупают, а не воспитывают. А я говорю про систему, при которой можно было растить спортсменок, не нанося вред другим командам. У нас было так. Пусть все соревнуются в том, чтобы воспитывать своих игроков. Вот это интересно! А коммерческая система — другой вопрос.

В СБОРНОЙ ИГРОКАМ «УРАЛОЧКИ» НЕ ПЛАТИЛИ

— Одна спортсменка рассказывала, что в какой-то момент вы стали включать премиальные в сборной в контракты. Допустим, подписываешь с «Уралочкой» контракт на десять рублей в год. Заработал на Гран-при три рубля — значит, клуб тебе уже должен семь.

— «Уралочка» никогда не могла платить большие деньги. Да, в сборной считалось, что ты зарабатываешь, будучи игроком клуба.

— Как на это смотрели девушки из остальных клубов?

— Их было немного. В Сиднее-2000, например, все 12 игроков были из «Уралочки».

— По-другому было финансово не выжить?

— Безусловно.

— Еще в то время вы могли отправить двух-трех игроков в Японию на хорошие контракты, но их зарплата приходила в клуб. И на них вы полностью содержали вторую и третью команды.

— И первую тоже! Вы представляете, сколько стоят разъезды, проведение сборов? Выкручивались как могли. Нас спасло то, что мы подготовили столько игроков. И даже отправляя их куда-то, у нас хватало сил побеждать.

— Областной бюджет был совсем мизерным?

— Мы были заводской командой. И вдруг наступил 1991 год. Оборонного заказа нет. Вообще ничего нет. Завод содержать нас не может. Крутитесь сами! Нам в какой-то момент даже пришлось уйти из Екатеринбурга в Нижний Тагил. Но это случилось только в 2000 году, а в 90-е нам надо было как-то жить. И главным подспорьем была сборная команда. Девочки жили на премиальные. Не хочу больше говорить о финансах.

— Еще один только момент. Вот что написала в своей биографии Гамова. «Первые мысли об уходе из “Уралочки” возникли, когда с нами хотели переподписывать контракты, чтобы игроки были оформлены как ИП. Таким образом, работодатель получал бы практически полную власть над человеком, такие соглашения практически невозможно разорвать».

— Глупость. Знаете, я не хочу вступать в полемику со своими бывшими игроками. Можно много чего рассказать, но я не считаю это правильным. А Екатерине сейчас желаю только успехов в жизни и всего самого доброго.

ЕЛЬЦИН СДЕЛАЛ МНЕ ЗАМЕЧАНИЕ

— Правда, что Борис Ельцин обиделся, когда вы объявили об уходе из сборной в Афинах-2004, предварительно не посоветовавшись с ним?

— Не обиделся, но сделал мне замечание.

— Как вы отреагировали?

— Сказал: «Извините». Но я ни с кем ничего не обсуждал и сам принял такое решение. Хотя должен был посоветоваться. Но после проигранного матча, который мы должны были выиграть, я объявил об уходе на пресс-конференции. Позади шесть Олимпиад, мне 66 лет. Все! Всем спасибо. Хватит.

— Правильно сделали, что ушли тогда?

— Абсолютно. Если мы не ушел, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

— Даже так?

— Вы не понимаете жизни, молодой человек! Я отработал со сборной 30 лет. И все это время я параллельно работал в клубе. У меня не было ни отпуска, ни свободного дня. Представляете? И мне нужно было оставаться?

— А вас уговаривали сделать это?

— Нет, все знали, что после тех моих слов делать это было бесполезно.

— Когда сказали об уходе, на душе полегчало?

— Нет. Переключился на клуб. Мне нужно было продолжать воспитывать людей. И я этим занимаюсь до сих пор. А тогда просто почувствовал, что подошел пенсионный возраст. До Олимпиады я об уходе и не думал.

ОТДАВАЙ Я БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ СЕМЬЕ, МОЖЕТ БЫТЬ, СОХРАНИЛ БЫ СЫНА

— Про Ельцина сейчас разное говорят. Каким его вспоминаете вы?

— Он был очень умным, талантливым человеком. Представляете, какой путь он проделал? От деревенского парня к президенту страны. Это очень сложно. И ему было крайне тяжело.

— Какие его слова вам особенно запомнились?

— Много у нас было встреч и разговоров. Мы могли часами обсуждать даже волейбол. Из всех руководителей большого ранга только он понимал спорт по-настоящему. Не только волейбол. И мне это в нем очень нравилось. Могли мы поговорить и о жизни.

— Вы достаточно строги ко всем, но и по отношению к себе тоже. Довольны тем, как прожили первые 79 лет своей жизни?

— Я очень доволен тем, что мне удалось в жизни сделать. Но главное в том, что удалось не все. И этому помешала моя работа. Мне не удалось сохранить сына… Он погиб (в 1993 году Василий Карполь со своей женой попали в автокатастрофу. — Прим. «СЭ»). Отдавай я больше времени семье, а не работе, может быть, я сохранил бы его. Воспитанию своих детей я уделял мало времени. Чужим — куда больше.

— Но по-другому не было бы такой «Уралочки» и сборной?

— Не было бы. Тут либо так, либо так…

Читайте также: